Владимир Мау: «Успешные люди очень часто не работают по специальности»
Человек, инфраструктура и инновации – эти три темы ректор РАНХиГС Владимир Мау назвал ключевыми в современной цифровой экономике. В интервью ТАСС в рамках X Гайдаровского форума он также рассказал о направлениях развития образования, у каких профессий нет перспектив и какие качества нужны, чтобы стать успешным.
– На юбилейном Х Гайдаровском форуме большое внимание уделяется социальной проблематике, здравоохранению, образованию…
– Точнее, человеческому капиталу. Действительно, это наша традиционная тема, если не сказать мантра. Приоритетом государственной бюджетной политики должны являться человеческий капитал и транспортная инфраструктура. Это достаточно универсальный принцип.
Например, я ссылался на министра финансов Абазу (министр финансов России в 1880–1881 годах Александр Абаза – прим. ТАСС), который в конце 1880 года настаивал, что государство может экономить на государственном управлении, но не может экономить на просвещении, строительстве путей сообщения и устройстве судебной части. Это очевидный бюджетный приоритет.
Тематика человеческого капитала у нас на форуме всегда активно продвигалась. Сейчас ее стало больше, больше дискуссий по темам здравоохранения и образования. Это действительно ключевые вопросы с точки зрения и социального развития, и экономического роста.
Если говорить чисто в экономических терминах, у нас сейчас низкие потенциальные темпы роста, и их повышение требует роста факторной производительности, что как раз и предполагает инвестиции в человека, инфраструктуру, инновации.
– Именно эти три темы станут ключевыми не только на Гайдаровском форуме, но и в российской госповестке в ближайшие годы?
– Эта особенность современной постиндустриальной, цифровой, если угодно, экономики – экономики, пришедшей на смену «экономике угля и стали». Как мне представляется, после глобального структурного кризиса последнего десятилетия помимо новых технологий, новых конфигураций валют, новой бюджетной политики происходит формирование новой исследовательской повестки, интеллектуальной повестки.
Применительно к такой повестке на первый план вышли современное эффективное образование, здравоохранение. Из исследовательских тем явно на первое место выходит проблема неравенства, но неравенство не как чисто социальный феномен, но и как экономический феномен.
– Что можно было бы изменить в школах и вузах в плане кадровой политики и подготовки менеджеров?
– Это проблема не только образования. Всегда есть вопрос, должен ли главврач быть хорошим врачом или хорошим управленцем, директор школы должен быть хорошим педагогом или хорошим управленцем. Здесь нет однозначного ответа, ведь иногда хороший профессор становится хорошим управленцем, иногда нет, но мы не можем опираться на то, повезет ли с тем или иным управленцем.
В стране сейчас многое делается для подготовки управленческих кадров для системы образования, здравоохранения, культуры. Например, в РАНХиГС есть различные управленческие программы для директоров школ, главврачей больниц и директоров организаций культуры. В Москве реализуется публичная аттестация директоров школ и их заместителей. В нацпроекте «Образование» предусмотрено внедрение новой системы аттестации руководителей школ, есть очень серьезная задача подготовки управленческих команд.
Возможно, в результате реализации комплекса мероприятий, заложенных в национальном проекте «Образование» (новая система аттестации руководителей школ, независимой сертификации учителей, внедрение новых стандартов на всех уровнях), мы придем к необходимости запуска профессионального конкурса в системе образования, аналогичного «Лидерам России».
– Вы учитываете подготовку кадров в рамках программ цифровой экономики?
– Сейчас приходит поколение, которое называют Digitally Born, и проблема состоит в том, что дети и учителя подчас говорят на разных языках. Поэтому необходима разработка специальной программы по управлению в цифровой школе. Мы сейчас с тремя субъектами Федерации обсуждаем эту тему более предметно.
– Какие специалисты будут востребованы в ближайшие годы?
– Мы живем в условиях высокой неопределенности. Прогнозов много, но к ним надо относиться с пониманием их условности, принципиальной ограниченности. Сейчас есть понимание, что, скорее всего, будут востребованы или высококвалифицированные, или не очень квалифицированные работники, а вот то, что между этими двумя полюсами, будет сокращаться.
Говорят, что цифровые технологии помогают хирургу, не влияют на работу парикмахера и уничтожают профессию бухгалтера. Но из этого не следует, что большая часть людей останется без работы. Ответом на этот вызов является образование в течение жизни – человек должен менять профессию.
– То есть вам не стоит задавать вопрос, сколько выпускников у вас работает по специальности?
– Не стоит. Очень многие успешные люди, если не сказать – большинство, по специальности не работают. Но поймите правильно, это не означает ситуацию, когда невостребованные физики-ядерщики работают грузчиками. Смысл в том, что когда выпускник выходит из вуза с определенной специальностью, то, чтобы быть успешным, ему надо постоянно развиваться, добавлять к специальности новые знания и умения, выходить из привычной зоны комфорта в другие области, причем не всегда смежные.
Для самоопределения школьникам надо понимать, у каких профессий нет перспектив. Это в первую очередь профессии, связанные с рутинными действиями, которые могут быть автоматизированы. Уже сегодня в банковском секторе, в сфере бухгалтерского обслуживания многие функции переводятся в сервисы, не требующие непосредственного участия человека.
Понятно, что будут востребованы в ближайшие годы специалисты, деятельность которых непосредственно связана с процессом «цифровизации» всех сфер нашей жизни. Но для успешности сегодня недостаточно быть хорошим специалистом в какой-то узкой сфере. Технологии меняются слишком быстро, и человек должен уметь быстро адаптироваться и уметь учиться новому на протяжении всей жизни.
Поэтому вузы должны ставить перед собой задачу давать студентам не только качественные фундаментальные знания, но и универсальные компетенции, обладание которыми могло бы не только облегчать адаптацию выпускников к полученной профессии, но и помогать самостоятельно и осмысленно строить свои индивидуальные профессиональные траектории в изменяющемся мире. Безусловно, формирование универсальных компетенций нужно начинать еще со школы.
– Нас часто пугают массовой безработицей в связи с развитием искусственного интеллекта и новыми технологиями…
– Карл Маркс в свое время пугал революцией именно потому, что машины приходят на смену человеческому труду. Но это было в обществе с десяти-, а то и с 12-часовым рабочим днем. Технологии позволили не сокращать рабочих, а сокращать рабочее время. И никто не сказал, что восьмичасовой рабочий день – это норма.
Кстати, тот же Карл Маркс – и это очень интересный его прогноз – говорил, что в будущем обществе богатство будет определяться не рабочим, а свободным временем. То есть может сокращаться обязательное рабочее время и сохраняться то время, которое человек инвестирует в себя – в свое образование, культуру, здоровье.
– Скажите, пожалуйста, какие плюсы и минусы вы видите в национальном проекте «Образование»? Выполнимы ли поставленные там задачи?
– Появление национального проекта «Образование», который ставит общие цели и задачи для всех уровней, – это уже один большой плюс для системы. В целом заявленные задачи вполне решаемы.
К рискам же можно отнести и возможное сокращение финансирования в условиях ухудшения экономической конъюнктуры, и неэффективное использование федеральных субсидий. Ряд мероприятий требуют изменения нормативно-правового регулирования, но не во всех приоритетных проектах это явно прописано. Так, например, пока нет четкого представления, на каких условиях и с помощью каких инструментов государство будет привлекать частных инвесторов для реализации отдельных мероприятий нацпроекта.
На заседаниях экспертной группы национального проекта эти все опасения высказывались и были приняты всеми ответственными министерствами. Есть аспекты, которые сегодня на старте национального проекта пока не обсуждались. В результате реализации мероприятий приоритетных проектов в субъектах появится новая образовательная инфраструктура.
Вызывает вопрос готовность всех субъектов Российской Федерации в дальнейшем, после отчета о достижении контрольной точки нацпроекта, содержать все созданные объекты, обеспечивать высокое качество работы как по содержанию, так и с учетом необходимости привлекать высокопрофессиональных педагогов.
Отдельно необходимо будет оценить эффективность реализованных мероприятий по уровню их воздействия на систему образования, а также – насколько они помогают достигать высоких результатов обучающимся при выстраивании индивидуальных образовательных и профессиональных траекторий. Многие из этих вопросов обсуждаются в рамках Гайдаровского форума, например в дискуссии «Национальный проект «Образование: 9 жизней регионов».
– Одна из панельных дискуссий на форуме «Национальные цели развития: стратегия России 2018−2024» пройдет во второй день и в ней планируется участие первого вице-премьера – министра финансов Антона Силуанова, председателя Счетной палаты Алексея Кудрина и мэра города Москвы Сергея Собянина. Поскольку большинство национальных целей так или иначе увязано с социальными аспектами, почему был выбран такой состав участников дискуссии?
– В первый день форума уже состоялась очень активная и насыщенная дискуссия именно по социальным аспектам национальных проектов «Национальные цели и социальные вызовы: региональный аспект», в которой приняли участие два вице-премьера (Антон Силуанов и Татьяна Голикова) и губернаторы.
Что касается дискуссии во второй день, то конструкция понятна: первый вице-премьер, представляющий правительство, взгляд Счетной палаты, которая теперь будет заниматься оценкой достижения стратегических целей, и Сергей Собянин, который являлся председателем комиссии, Госсовета по вопросам реализации национальных проектов. Это понятный «треугольник», который позволит посмотреть на проблему со всех сторон.
– В первый день традиционно участники озвучивали свои прогнозы социально-экономического развития страны. В этом году очень много в кулуарах и на сессиях было рассуждений про внешнеполитическое окружение России и внешние факторы, которые сейчас складываются. Чего стоит России ожидать в этом году: усиления санкций, заморозки того, что мы имеем, или, наоборот, если оглядываться на то, что происходит с активами Дерипаски, смягчения этого режима?
– Ну, в данном случае это вещь слабо предсказуемая. Мы живем в абсолютно непредсказуемом мире, где параллельно может происходить и то, и другое, и третье. Ужесточение в одном месте, смягчение в другом. Что показала история Дерипаски: чем больше компания или экономика интегрированы в международную торговлю и международные экономические связи, тем труднее вводить в отношении них санкции.
Эта история показала, что интеграция в мировую экономику является эффективной с точки зрения защиты наших интересов. И практика подтверждает это. Например, на введение санкций против Китая в 1989 году Дэн Сяопин ответил либерализацией и усилением открытости экономики. Началось активное и даже агрессивное развитие экспорта, что дало долгосрочные исключительно позитивные эффекты. Сейчас против Китая трудно вводить санкции, на смену им приходят «торговые войны» – а это уже совсем другая история.
Мое мнение – относиться к санкциям серьезно, надо выстраивать последовательную систему жизни в мире санкций, которая не сводится к ответным реакциям на очередные направленные против нас шаги. Нужна системная работа. Создание департамента контроля за внешними ограничениями в Минфине – это правильный шаг.
– Еще один тренд, который активно проявил себя в прошлом году, – это дедолларизация российской экономики. На ваш взгляд, что может стать альтернативой замене доллара? Насколько этот тренд идет вразрез с тем, что мы с вами говорили про антисанкционную политику и интеграцию?
– Почему вразрез? Интеграция должна идти по разным векторам. Это то, о чем мы как раз и говорили, – нужна стабильная работа в условиях санкций.
За последние годы санкции превратились в непременный элемент глобальной политики. Мне кажется, что санкции – это результат бессилия вводящих их стран. Если вы никак не можете повлиять на другую сторону, то вы начинаете вводить санкции по каждому поводу. В результате санкции вводятся в ответ на каждый чих. Санкции неотделимы от роста популизма.
Наконец, санкции, связанные с валютой, подвергают сомнению саму устойчивость глобальной резервной валюты. Глобальные кризисы прошлого заканчивались сменой или изменением в системе мировых валют. После Великой депрессии на смену фунту пришел доллар, после стагфляции 70-х годов доллар был фактически дополнен евро.
Десять лет назад, в начале нынешнего структурного кризиса, мы много рассуждали о посткризисных валютных конфигурациях: юани, СДР, усиление роли региональных резервных валют. Позднее появились криптовалюты, и они должны будут стать элементом этой дискуссии.
– И на какую новую мировую валюту вы делаете ставку?
– Пока сложно сказать… Не будем забывать, что изменение балансов ведущих держав приводит к изменению конфигурации резервных валют с большим лагом. Скажем, американская экономика превзошла британскую в конце XIX века, а доллар занял место фунта только в середине ХХ века. Многое зависит от устойчивых трендов развития Китая – причем не только экономических, но и политических, от того, удастся ли региональным резервным валютам занять ключевую позицию. Мы этого пока не знаем. Но то, что доллар становится фактором высокой непредсказуемости в силу особенностей внутриполитической ситуации в США, – это уже данность. Сейчас эмитент резервной валюты сам подрывает доверие к ней – и это новый фактор, с которым нельзя не считаться.
– Поскольку мы заговорили про альтернативные валюты, не могу не напомнить, что разочарованием прошлого года очень многие экономисты назвали именно криптовалюты. На ваш взгляд, есть ли у криптовалют будущее?
– Во-первых, не надо было особо очаровываться, тогда не было бы разочарования. Кроме того, были и те, кто на колебании криптовалют сколотил состояния, они явно не были разочарованы. То есть кто-то на этом потерял, но кто-то очень хорошо заработал. Я думаю, что у криптовалют есть будущее. В какой-то мере это может стать формой реализации прогнозов правых либералов (фон Хайека и других), которые около ста лет назад говорили, что наиболее эффективными будут частные деньги. Конечно, они мыслились в другой форме. Но криптовалюты – это ведь тоже частные деньги, основанные на доверии и наборе технологий. Было ли будущее у самолета братьев Райт? На этом самолете нельзя было перелететь через Атлантику, но благодаря ему появилась технология, развитие которой позволило летать по всему миру. Криптовалюты – это прежде всего новая некая технология, некий инструмент, который при развитии может оказаться вполне «летающим современным джетом».
Оригинал материала: ТАСС
