Александр Леонидович Линденбратен: «Стандартов в медицине столько же, сколько пациентов»
23 октября Алтайский филиал РАНХиГС посетил Александр Леонидович Линденбратен, доктор медицинских наук, профессор, Заслуженный деятель науки Российской Федерации. Он рассказал слушателям об актуальных вопросах управления качеством медицинской деятельности.
– Александр Леонидович, Вы приезжали в Академию год назад. Что нового сегодня ждёт слушателей?
– Ничего нового я выдумать про отрасль здравоохранения не могу и не смогу. Буду говорить о тех моментах, которые коллегам-слушателям известны, вместе обсудим волнующие темы. Я не говорю по бумажке. Когда у меня спрашивают, где почитать мои лекции, отвечаю: «Нигде».
Моя лекция – это, скорее, диалог с аудиторией. Как он повернётся – я и сам не знаю. Слушатели задают вопрос, я на него отвечаю, тут же возникает ассоциация какая-то. Форма обоюдного общения интереснее, чем диктовка своих знаний другим людям. Я далёк от мысли, что знаю нечто настолько глубокое, что за мной можно записывать мысли. Всё, что говорю, это лишь моё видение мира.
Часто в ходе моих выступлений встречаются вопросы, на которые у меня нет ответа. Мой любимый ответ на них: «Не знаю». Честно признаюсь, ведь компетентным во всех отраслях быть невозможно.
– Какие проблемы в сфере здравоохранения Вы можете выделить?
– Я не успею перечислить их за время интервью. Не может быть в стране, где есть недостатки в других отраслях, быть абсолютно беспроблемное здравоохранение. Это определяется и менталитетом, и законом, и ситуацией в стране в целом. В экономике хотелось бы нам улучшений? Хотелось бы. А в здравоохранении что, деньги не нужны? Далее кадровый вопрос: есть проблема с квалифицированными кадрами? Есть, значит, и в медицине вопрос присутствует.
Только, на мой взгляд, у нас в стране нет именно дефицита кадров – есть его неудачное распределение. Мы занимаем второе место в мире по обеспеченности медицинскими работниками. Больше врачей только в Италии.
Наша проблема – дисбаланс по территории. Где-то специалистов много, особенно в крупных городах, где-то – в сёлах – их совсем нет. Раньше все работали по распределению, и никакого дефицита не было. Сегодня же нужна мотивация, чтобы врач захотел остаться в своём районе или городе.
Сейчас государство активно реализует программу «Земский доктор». Но единовременная выплата даже большой суммы ничего не даёт. Необходим социальный пакет: комфортные условия жизни, которые просто деньгами не заменишь. Нужна возможность культурного, карьерного роста.
Мотивация оставаться в профессии у всех разная. У кого-то – материальное поощрение, у кого-то – признание: доска почёта, объявление лучшей медсестрой года или что-то ещё. Другие работают ради нравственной составляющей: хотят приносить пользу людям. Сегодня, к сожалению, в негативную сторону изменился имидж врача. Из-за этого и из профессии стали уходить.
– В чём главная проблема профессии?
– Здравоохранение – очень специфическая отрасль. Наш организм – настолько сложная система! На протяжении многих веков эта система развивалась, но тайн меньше не стало.
Глубочайшее заблуждение общества – думать, что врач всё знает о нашем теле. Да ничего он не знает. Врач научился мерить давление и предполагать, отчего оно повышено. Предполагать, но не знать наверняка. Мы пытаемся управлять глобальной системой совершенно примитивно. Сегодня медицина в принципе становится симптоматической. Мы упрощаем подход до выявления симптомов и назначения лечения по этим симптомам.
Часто в интернете, СМИ размещают медицинские советы и рекомендации. И они, обратите внимание, бесконечно меняются. «Кофе пить вредно, оно повышает давление», – советуют нам. А через пару лет: «Кофе пить полезно!». Более того, производители лекарств рекламой способствуют тому, чтобы мы выбирали именно их препарат.
Кстати, недавно увидел результаты исследований из США. Там несколько лет обследовали пожилых людей, чтобы узнать, что способствует повышению продолжительности их жизни и улучшению здоровья. Интересно, что благотворно влияет умеренное употребление некрепкого алкоголя и двух чашек кофе в день. Звучит нелепо, но это так. Алкоголь – известный антидепрессант, он снижает уровень стресса. А в зрелом возрасте стресс опасен: сосуды изношены, под воздействием раздражителя повышение давления может закончиться инсультом.
– Не приведёт ли такой совет к обратному эффекту – зависимости?
– Если человек услышит то, что хочет слышать: «Алкоголь полезен». Никакая медицина не привьёт человеку желание быть здоровым. Сегодняшний акцент на здоровом образе жизни правильный. Но направление это стараются реализовать на людях зрелого возраста. Мы говорим обществу: «Табакокурение – вредно для организма». Мы боремся с курильщиками, запрещаем курить в общественных местах и после объявляем: «Курильщиков стало не 40%, а 30%». Да какая разница, они уже курят, это не решение проблемы. Нужно сделать так, чтобы новые курильщики не появлялись.
Подавляющее большинство людей начинает курить в школе. Вот объект воздействия! На мой взгляд, нужно использовать не негативные методы мотивации, а позитивные. Придумайте, как поощрять молодёжь. Подростки – это же очень благодатная среда для воздействия. Они должны понять, что не курить – это круто.
Пообещайте, что класс, в котором не будет ни одного курильщика, поедет на каникулах в «Артек». Что сделают с Васей, который начал курить? Объяснят, что нужно бросить. Подайте идею фанатам какого-нибудь «ЦСК»: пусть гордятся тем, что никто в их фан-клубе не пьёт. Способов множество!
– Бытует мнение, что в нашей медицине мало хороших специалистов и лечиться лучше за границей.
– А кто сказал, что за границей их много? Это мнение – чисто психологический аргумент, ничем не мотивированный. Во многих развитых странах ситуация с квалифицированными медиками такая же. Но наши специалисты уезжают туда и становятся одними из самых востребованных! Дело в том, что наши врачи обладают клиническим мышлением.
За рубежом медицинское образование стандартизировано, алгоритмизировано. В штатах, например, лечат по готовому шаблону. В 90% случаях это даёт результат. Но иногда появляется пациент, на которого не действуют стандартные алгоритмы. И тут наш врач начинает копаться: в чём же дело? Как вылечить больного? Когда я учился в медицинском, нас учили думать, а не назначать лечение по шаблону. А стандартов в медицине, знаете, сколько? Столько же, сколько и пациентов. Каждый случай индивидуален.
– Тогда наоборот: поговорим об экспорте медицинских услуг. В России ведь есть такая практика?
– Конечно, у нас в стране существуют совершенно замечательные клиники мирового уровня. В Россию активно едут лечиться из-за рубежа. Когда Фёдоров начал развивать микрохирургию глаза, к нему было паломничество пациентов. У Рошаля сегодня – потрясающий центр детской хирургии. И таких примеров много.
Сегодня, кстати, развито понятие «пациентоориентированная система». И это правильно, ведь, если бы не пациент, нас, медицинских специалистов, и не было бы.
– Расскажите о трёхступенчатой системе здравоохранения. В чём суть, насколько она развита в нашей стране?
– Первая ступень системы – это первичная медицинская помощь в фельдшерских пунктах. Она не может обеспечить всё необходимое лечение. Второй уровень – межрайонные центры. Не районные – на них не всегда хватает специалистов и оборудования. Это уже специализированная помощь, но не высокотехнологичная. Сегодня страна идёт по пути выстраивания третьей ступени: не повсеместно, но строятся высокотехнологичные медицинские центры.
– А тенденция к телемедицине у нас есть? Нужна ли она вообще?
– Во всём мире это вынужденный шаг. Так мы повышаем качество медицинской помощи. Телемедицина – это, прежде всего, передача изображения на расстоянии. Я могу передать коллеге снимок органа, а могу – фото пациента. Врач может на расстоянии задать больному вопросы, узнать симптомы. Это уже стало реальностью, а ведь недавно мы не могли и представить такое! Технологии быстро меняются.
Из фантастики сейчас делают реальность. В числе новых медицинских разработок – генная инженерия. Многие заболевания у нас заложены на генетическом уровне. Учёные решили, что проще не бороться с уже существующими болезнями, а предотвратить их появление на раннем этапе. Хотя многие сегодня высказывают опасение: неизвестно, к чему это приведёт.
